Турецкий марш на Сан-Сиро
Антиутопия
Андрюша (не Миронов) в
восемнадцатый раз упал на том самом
месте. Где учили. И произнес пароль
"Чьерт побьери". Сначала по-итальянски.
Потом по-русски. Потом по-матери... И
- тишина. Никакой реакции. Только
рядом, как ни в чем не бывало,
деловито сновали различные
продажные Шукуры. "Причем дороже
меня продажные" - с горечью
подумал Андрюша. "Сейчас заплачу...".
Хотя платить было нечем. Сам Дон (который
с недавних пор требовал называть
его ПашА - вот так, с ударением в
конце) обрезал содержание по самые
Дарданеллы.
"Чьерт побьери!" - в последний
раз истошно закричал Андрюша,
промокая трусами 11-метровую
отметку. Бесполезно. По-нашему, по-итальянски
вокруг никто не понимал. Судья
просто сел в лужу и, обратясь ликом
к восточным воротам, творил намаз.
Но проливной дождь смывал с лица
намазанное. "Ах, салями б, и налей-ка"
- твердил в исступлении судья - он
еще плохо знал язык.
"И зачем я учил итальянский?" -
с горечью спрашивал себя Андрюша,
вставая и выкручивая трусы на
арбитра. "И учитель был какой
любезный - не то, что сейчас. Не бил
линейкой по рукам и не вытаскивал
каждый раз ятаган. Какие были
времена". Тут подошел
единственный оставшийся друган
Вован (Андрюша так и не научился
произносить его имя в латинской
транскрипции). Конечно, таких
друзей в 20-м году на Тамбовщине... И в
98-м в Загребе... Один Олежка нарубил
как капусту брюссельскую... Но хоть
не турок - и то хлеб. Почти родня уже.
Вован оскалился в добродушной
улыбке: "Все, собирайся. Поехали к
шефу. К ПашЕ Сильвио-оглы. Будет
тебе и баня турецкая, и кофе
оттудошный, и какава с чаем
турецким, который не заваривается...
Гы-гы". "А что они в чай кладут?"
- машинально спросил Андрюша. "Лопух!
Гы-гы-гы..." - последовал
исчерпывающий ответ. Андрюша в
тоске в последний раз оглянулся на
поле стадиона Сан-Сарай (когда-то
Сан-Сиро), где 22 игрока и 3 судьи под
проливным дождем исполняли
турецкий марш Мендельсона. Моцарт
отдыхал где-то в Анталии...
Он проснулся от противного звонка
будильника. За окном шел проливной
дождь и все небо было затянуто. В
такую слякоть Милан ничем не
отличался от родной Двиркивщины,
разве что коровы не мычали, а
молчали. Или их просто не было. "Приснится
же такой бред" - подумал он с
досадой, в темпе собирая вещи в
сумку, из которой торчал учебник
турецкого языка. Турецкий тренер не
терпел опозданий на тренировку...
Стояла слякотная осень
миллениумного (но совсем не умного)
2000-го года...
Впервые опубликовано 25.04.2000 на
гостевой Стена