Попытка вещего сна перед матчем Манчестер Юнайтед - Динамо Киев
Стилем "фэнтэзи" и не пахнет :)

Я решился опять задремать,
Снова вещих мне снов захотелось.
Наяву окромя «твою мать!»
Ничего на уме не вертелось.
Может сказку мне сон принесет, -
Мотивировал я, засыпая, -
Мотивацию кто-то найдет
И потом больше не потеряет.
Ну а после один журналист,
Что (как уши услышали наши)
Ликом молод, извилиной чист
И проводит свой род от параши, -
Не узнает свой собственный стул
И извергнет одни комплименты…
Наконец-то я все же заснул.
Сна не помню, лишь только моменты…

Момент первый

Вновь приснился вокзал, жду полночный экспресс на Манчестер.
Уж полночи, как жду, не смыкаю натруженных глаз,
Простучал товарняк, в мятой пачке закончился «Честер»,
Поезд не подают – подают только пиво и квас.

Да и то: чтоб подали – извольте пройти до буфета.
А в буфете толпа, ясно слышен простуженный бред.
«Поделить и раздать», - твердо требует юноша в светлом,
«Всех на волю, в пампасы!», - ему возражает сосед.

«Растащили страну! Эй, а где, черт возьми, наша доля?!»;
«За державу обидно! За палку с короной – вдвойне»;
«А судья – голубой! До того, как он вышел на поле!»;
«Эй, назначьте меня! Я вам всем покажу. И стране!»;

«Гей, послухайте нас! Зараз щиро ми гімн заспіваєм!»;
«Ваше время прошло! Новым лидерам крикнем: виват!»;
«Хто мені відповість, навіщо він посаду займає?!»;
«Я всю правду скажу! Правда, слов пока нет – только мат!»;

«Всех сгноили ребят! Нет, не сваришь из дерева кашу!»;
«Так! Вот так! Только так! Побеждает московский Спартак!»;
«За жемчужину всю, что у моря, скажу, матерь вашу!»;
«Вы несдержанны, право, отнюдь… В общем так: сам дурак!»;

«Он футбол развалил! Над страною и мной надругался!»;
«Там все спились давно! Кум вчера по секрету сказал!»…
Я маячил столбом и не знал, плакал я иль смеялся.
А со мною молчал и угрюмо смеялся вокзал.

Тот вокзал, что недавно лишь вставил в свое расписанье
Поезда на Манчестер и прочие Рим и Мадрид.
И в Европе узнали начального пункта названье.
И названье страны. В той транскрипции, что надлежит…

Вышел я на перрон и увидел, что ночь на исходе.
Может, это не бред? Может, это реальности суть?
Слишком сладостен миг, чтоб при всем, при честном, при народе
Оплошавших кумиров ногою безжалостно пнуть.

Так бывало всегда. Вне времен, вне народов, вне веры.
Это в сути толпы, что творила кумира себе.
Запах лести пьянит, но живет в нем уже запах серы.
Да и грохот фанфар быстро тон уступает трубе…

Вот подали состав, он уехал – дай Бог, не последний.
Я остался стоять. Ждать. Чего? Со щитом иль на нем?
И привиделось: ночь, что казалась полярной намедни,
Постепенно бледнеет, чуть-чуть заменяется днем.

Цвета мяса рассвет занимается где-то на небе.
Мысли сбились в косяк, и живот объявляет бойкот,
И седая цыганка с улыбкою Олисадебе
Мне гадать не спешит, лишь «мир», «дружба» и прочий «рот-фронт».

Уж свистят сторожа – подозрительно добрыми стали.
Как обычно стреляют, вот только в зарядах: хлеб-соль.
Вот сверкнули ножи из добротной манчестерской стали…
Я проснулся в поту, ощутив в позвоночнике боль.

И увидел: лежу, прислонившись спиной к спинке стула.
Не того, что в начале, а твердого – вот и болит.
Я мгновенно вскочил – дальше спать мотивацию сдуло.
Но вернул я ее – все равно ведь народ еще спит.

Момент второй

Этот сон должен был стать сказкой.
Сладкой, будто стрела амурова.
Я пытался добром и лаской,
По системе дедушки Дурова.

Пригласил тут амура по вызову,
Он влетел, закусил сосискою.
Он явился ко мне не с клизмою,
Только стрелы да лук. С редискою.

А потом продышал перегаром:
«Ну, хозяин, заказывай счастье.
Кто же должен любовным угаром
Воспылать? И к кому? И как часто?»

Я же начал ему чуть возвышенно
Про любовь, чтоб не только в радости,
Но и в горе, по воле Всевышнего
Посещала вкусивших сладости.

Чтоб болельщик разжился мыслями
Да еще добротою светлой…
Он в ответ лишь стакан новый высосал
И дыхнул: «Слышь, братан, а конкретно?!»

Я тогда уже строже и жестче:
«Слышишь, ты, купидон недокупанный,
Ты же знаешь все, как «Наш Отче»,
Про любовь. Даже если и группою.

Вот пускай наш болельщик странный
Вновь проникнется чувством светлым!
Что спешишь, будто голый в баню?!»
Он в ответ: «Я и так не одетый».

«Да я вижу. Не в этом ведь дело.
Пусть возлюбят опять. Будет здорово!»
Он опять мне про выстрелы, стрелы,
Про контрольный еще выстрел в голову…

Целый сон я с ним провозился,
Изводил на него силы слова.
Он курил, водку пил, матерился,
Истребил все запасы спиртного.

И сказал вдруг мне трезво, с подколкой:
«Ты пустое, хозяин, толкуешь.
Зла любовь. Ну, как в той поговорке.
Но насильно, увы, мил не будешь.»

И ушел, улетел точнее,
Лук доел, стрелы взял с собою.
Он не стал искусителем-змеем...
Ну а сон завершился трубою,

Что урчала в момент просыпанья.
(Видно воду опять отключили).
Так всегда: есть благие желанья,
И есть то, чему в школе учили.

Момент третий

На трибунах становится тише,
Все в порыве махнули рукой:
«До свиданья, наш сказочный Гриша!»
«Эй, Васильич, пора на покой!»

«Будут новые люди, что с толком
Нас введут в европейский расклад!» -
Но уже норовит барахолка
Проложить у трибуны свой ряд.

«Но не верим мы в эти угрозы!
Нам вперед! И назад нет пути!»
Лишь потом появляются слезы.
И мечты о минувшем. Мечты…

Я проснулся. Поднялся на ноги.
Нет, не дружит сей сон с головой.
Может вещий он, только в итоге
Выплывает базар вещевой.

Где большая идет распродажа
«От кутюр». По дешевке. На вес.
Без эмблем, без понятия даже,
Где, когда, в чем попутался бес…

Или это пустые сомненья?
И я в чем-то от жизни отстал?
И уже наступили знаменья?
И стал платным уже вход в «Провал»?

И все к лучшему, что б не случилось?
И чем хуже, тем лучше,.. сейчас?..
Только мне ни к чему эта милость.
И нет веры в божественный спас.

Остается одно… Знать бы точно,
Что же именно это «одно».
Остается лишь верить. Заочно.
Ну и ждать «хэппи-энд». Как в кино…


Впервые опубликовано 05.11.2000 на гостевой Стена