Лазарет (эпопея в 2-х частях)

Лазарет-1

Героическая оратория на медицинскую (вообще говоря) тему. Действие происходит в наше время в одном лазарете. Действующие лица – шесть пациентов и два посетителя.
Музыка Александра Новикова (мелодия песен «Помнишь, девочка, гуляли мы в саду» или «Воробьи» – без разницы, мелодия в обеих песнях одна). Слова – музыка навеяла.

Ария 1-го пациента:

Помнишь, публика, как я бежал с мячом,
Лишь покинув лазаретскую кровать.
Мне кричат: «отдай», но я здесь ни при чем –
Я по жизни не умею отдавать.

Задыхались от погони сторожа –
Отмороженные датские дубы.
Футболистами наряжены, а жаль.
Им сподручнее укладывать в гробы.

Только мяч им у меня не отобрать,
Ни за что и никому я не отдам,
Я твердил себе: «Василий, так держать»,
Хоть усердно сзади били по ногам...

А потом я на обочине лежал,
И в глазах рябило, как весной в пруду...
Помнишь, публика, как я с мячом бежал...
Не побегать больше в нынешнем году.

Ария 2-го пациента:

Как мечтал за Украину я играть...
Говорил об этом папа мне давно.
Бить штрафные, угловые подавать, –
В сборной Кахи быть на поле не должно.

Своевременно прошение подал,
И в основу попадал уже почти,
И за клуб играл. Ах, как же я играл...
Вспоминаю нынче – Господи, прости.

Наконец-то я на сборах, скоро матч,
Что с французами. И паспорт новый есть.
Как я бегал резво, как пускался вскачь...
Хоть хотелось полежать мне иль присесть.

Но сильней хотелось в сборной поиграть,
Ветер в кудри дул и пыль с ушей сдувал...
Мне твердили: надо просто попу рвать.
Я буквально слишком понял – и порвал...

Ария 3-го пациента:

Помнишь, публика, как мячик я веду,
И трибуны принимаются вопить?..
Дай бог памяти, в каком это году.
Уж не вспомнить – стала память подводить.

Впрочем, я не больно волю дам тоске.
Мне, конечно же, сподручней на авто
Или где-нибудь в уютном кабаке,
Чем под дождиком, в трусах и без пальто.

Вот бы дальше так: живёшь, как человек,
И на поле не гоняют, как коня...
Только я (мне подсказали тут) – хавбек,
Их так мало – вот и вспомнили меня.

Нет, конечно, если скажут мне: «Димон!
Ну, рожай!» – тогда, базаров нет, рожу.
Только может ни к чему весь этот шмон?
Вам же лучше, коль на лавке посижу.

Ария 4-го пациента:

Мне порой ночами снится Беларусь.
После тестов ночи светлые как дни.
Здесь же Каха, да и Хацик, даже Гусь
Сильно маются – заезжены они.

Тесты Купера – эть вам не три по сто.
Этот Купер – про индейцев ведь писал...
Так зачем же нас так мордою об стол?..
Тоже мне здесь – Чингачгук-Большой-Шакал.

А потом еще и танцевальный зал.
Что мешает в танцах – стоит объяснять?..
Я ж на это дело сильно налегал –
Умудрился вот чего-то там порвать.

Ария 5-го пациента:

Я полгода ждал, чтоб Шева отвалил,
И с рукою в гипсе много забивал.
За основу дрался я, что было сил,
И народ меня уж Сильвером прозвал.

Мне казалось, что не кончится полёт,
Мне хотелось, чтоб так длилось целый век...
Но однажды приземлился самолёт,
И оттуда появился тот узбек...

И остался только танцевальный зал,
Не хотел смириться я – хоть волком вой...
Ну а что себе в том зале я порвал, –
Вам поведал тот солист, что предо мной.

Ария 6-го пациента:

В прошлой Лиге я пять матчей пропустил,
И хотелось поиграть мне вволю в ней.
Но внезапно ощутил упадок сил,
Что печёнкою почувствовал своей.

Стал я жёлтым, ну почти Лю Шао Цы,
И из Крыма довелось вернуться вспять,
И сказали: чтоб я не отдал концы, -
Мне нельзя ни пить, ни есть и ни играть.

Я конечно не поверил – сразу в крик.
Это что, сидеть на банке до весны?
Я же ровно в 23 – домой как штык.
И ни с кем ведь, окромя родной жены.

Не кололся, вен не резал впопыхах...
Ну а лекарь мне ответил, как в бреду:
Помнишь, юноша, занозы на руках?..
Дай Бог памяти, в каком это году.

Ария 1-го посетителя (посетитель в спортивном костюме и кепке «Адидас» выступает вперёд):

В лазарете пацаны, как глухари:
Плохо слушают и тестов не сдают.
Пожалел бы кто, – уж тут не до игры.
Средней линии ведь форменный капут.

Оборзел уже вонючий «Марибор»,
Итальяшкам же сам бог велел борзеть...
Может быть с нагрузкой там и перебор,
Но зачем же попу рвать да и желтеть?

Отвалить бы снова в тёплые края...
Но не пустят, – здесь крутые мужики...
Устарела может тактика моя?
Может третьего либеро взять с тоски?

Где бы выцепить хоть пару игрочков? –
До зимы б как раз хватило отыграть...
Тот, что сзади, – он совсем ведь без очков.
Шеву продал, – и не хочет покупать.

Хоть команда – не звезда, как ни крути,
Звездануть разок – забегают на раз...
Эх, либеро где бы третьего найти?
Иль хотя бы тем, что есть – точнее пас.

Итальянцы, немцы, пан или пропал!
Мы натянем вам команду на звезду.
Кубок Кубков с Суперкубком я держал...
Дай Бог памяти, в каком это году...

Ария 2-го посетителя (выходит вперёд из-за спины первого; ростом пониже, но выглядит покруче):

Я команду эту лично породил.
Тем же местом неохота убивать.
Супертренера с Востока пригласил,
И условия стал супер создавать.

Нас в Европах уж не держат за детей,
С доном Сильвио я «Кьянти» вместе пил.
А сюжетов сколько было, а статей?
Сколько вложено деньжат, мехов и сил?

Что за осень – ни игры и ни очка...
Скоро выборы – меня ведь не поймут.
Может хватит этим пням давить сачка?
Выгнать просто на игру их – и всё тут...

Но нельзя их выгонять, вот в чём беда,
Ни на поле, ни куда-нибудь в «Десну»...
Мы, конечно, извернёмся, – и тогда
Эти могут пригодиться на весну.

Итальянцев, немцев мы прижмём к стене,
«Марибор» утопим в ёмкости пивной...
Как топить и жать? Так это не ко мне,
А к тому, что у меня здесь за спиной.

Финальный хор. Исполняют все. Возможно исполнение «а капелла», но инструментальное сопровождение предпочтительней. Публика встаёт:

Отступать нам больше некуда почти, –
Повторяем это мы который год.
Ты за это дело, Боже, нас прости
Мы – советские все люди здесь. И вот

Создаем себе мы трудности затем,
Чтоб с геройством их потом преодолеть.
Если б все стелилось гладко, без проблем, –
За такую кто б команду стал болеть...

До отказа будет полон стадион,
Где не знаешь: ты в раю или в аду.
И не смолкнет клич «Динамо – чемпион!»
Той весною, что в двухтысячном году...

Впервые опубликовано 22.09.1999 на гостевой Стена

 

Лазарет-2 или три года спустя

Тема та же. Лазарет тот же. Действующие лица (за исключением двоих) – другие.

Сводный хор:

Тогда нас было шесть. И трое уж далече.
Лишь Хац здоров слегка. А двое – вот опять.
И пусть твердят врачи, что доктор-время лечит,
Но ныне лазарет команду смог собрать.

Одиннадцать теперь надежд на исцеленье
Выходят грустно в холл, чтоб волю дать словам.
Двум удалось сбежать. Надолго ли их рвенье?
В палатах место есть. А ну, по номерам...

Номер 1:

Вы видали, что такое рикошет?
А как мяч тебе за шиворот летит?
Был я молод: мне хоть Байер, хоть фуршет.
А потом – Любляна, Байерн и Мадрид.

Но зато узнал я много новых слов.
Вот в держаньи речи я б не оплошал.
Стал свободен, плохо выбрит и суров,
Даже Васе комментировать мешал.

Только падать разучился как-то вдруг.
Лишь очнусь я – справа гипс, а может слева.
Ночью снится: стадион ревёт вокруг,
И трясёт меня от этого вот...
Рева.

Номер 3:

Я очень долго ждал, года мои летели.
Был Захович – и то: я зря его в сугроб.
И вот почти сбылось, я был уже у цели,
Когда бы не Донецк. И этот лысый лоб.

Он падал на меня, как туша бегемота,
И хрустнула нога, а этот жлоб сиял.
Но только с той поры и с ним случилось что-то:
Аж Матка Боска в плач – такое пропускал.

Но только мне теперь от этого не легче.
Эх, взять бы и костыль в ту лысину забить –
Я вызвал бы экстаз донецких скромных женщин...
Где прежний мой удар? Вопрос: бить иль не быть?

Я бил и с тридцати, и с сорока – но мимо.
А если попадал – так это по своим.
И ласковый Демьян с улыбкой пилигрима
Манил на коридор...
Мираж... Вчерашний дым...

Номер 4:

Я в детстве прочитал роман «Два капитана».
Но Лужный – в «Арсенал», один остался я.
Работал над собой с тех пор я неустанно,
А есть ещё жена. И дружная семья,

Которою зовём любимую команду.
Из года в год её я часто выводил.
Но что-то вдруг стряслось. Мениск. А может гланды.
И дальше выводить – уже не стало сил.

А кто, скажите, так владеет рикошетом?
Зачем переизбрать решили вдруг меня?..
Олег, как «Арсенал»? Как на скамейке этой?
На месте на твоём ведь должен был быть я.

Но я, однако, здесь. Нет повести грустнее.
Когда, куда, по чём? – Лишь призрачный ответ.
Но выйду я опять, мудрее и сильнее...
Напомнил бы кто: с чем попал я в лазарет?

Номер 5:

Третий номер про Донецк вам рассказал.
Но не помню лысой туши, хоть убей.
Я сказал чего-то. После побежал...
Думал, слово – ведь оно не Воробей,

Даже вылетит – догонишь чёрта с два...
Вот два раза он меня и догонял.
В первый раз сумел подняться я едва,
Во второй меня уже медбрат поднял...

Что теперь? Костыль, колено. Интернет –
Отвечаю. А попробуй, не ответь?..
Я вернусь, какие могут быть здесь «нет»?
На румына просто больно мне смотреть.

И двух Горанов мне грустно наблюдать,
А особенно, когда игра на «ноль»...
Но весною (подождём же, твою мать)
Мы узнаем, кто здесь шут, а кто король.

Номер 6:

Я пяткой забивать учился пять сезонов,
Я груз тащил везде, как «Форд-Универсал»,
Тактическим чутьём сильнее двух бизонов,
И Номера 1 я грудью в бой бросал.

В команде – ветеран, по виду хоть не скажешь,
Я мог закрыть и фланг, и центр, и глаза.
Мой фирменный навес (что ж, сердцу не прикажешь)
Вздымал в груди волну, – и жгла скулу слеза.

С Виталиком вдвоём мы были сильной парой,
Прозвали нас «ТТ», как добрый пистолет...
Но случай – он не Кан, и даже не Канары.
Увы, и до меня добрался лазарет.

Бывший Номер 9:

Мне снится Оли Кан днём, вечером и утром.
И ночью тот кошмар преследует меня.
Я принимал «Пурген», «Фестал» и «Кама-Сутру»,
В горящий дом входил и тормозил коня.

Но этот цепкий взгляд шального гамадрила
Туманил горизонт и вызывал абсцесс...
Один ему забил – Куфур подставил рыло
(Иль ногу – всё равно, здесь важен сам процесс).

Затем момент второй, и мог разрыв стать крупным,
Но мезозойский взгляд насквозь меня пронзил.
Я вроде бил ногой. А вышло, что...
Как глупо...
Такое позабыть – превыше всяких сил.

С тех пор какой-то рок надвинулся как плаха:
Диагнозов букет, лечений череда.
И даже номер мой отправился к Аллаху...
Неужто этот крест со мною навсегда?..

Номер 8:

Мне давно уже не снится Беларусь.
Тренер сборной больше снится. И Милан.
Первый лезет – от него я отобьюсь,
Хоть всю ночь стихи орёт, крестясь в диван.

От второго отбиваться бы не стал,
Только робок он (надежду всё таю).
Я Руй Кошту в белых тапочках видал,
А Милан склонился к этому Рую.

Снова Лига, все надежды на неё.
Всё привычно, до десятого колена...
Подвело пусть не колено. Но моё.
И вратарь из Запорожья, как полено.

И мечта сбылась, и я в Милан попал.
Только к медикам всего лишь, вот досада.
Доктор щупал, мял, чего-то написал.
А затем изрёк: мол, связки, резать надо.

И Милан, и Лига – где-то за кормой.
От отчаянья не вены резал – гланды...
Я вернусь, конечно. Этою зимой.
Даже раньше... Трепещите, ждите, гранды!

Номер 18:

Помнишь, публика, как я бежал с мячом?..
Нет, не помнишь. Да и я уже забыл.
Я давно бы мог, наверно, стать врачом –
На себе науку эту изучил.

Знаю кости, связки все наперечёт:
Что ломал, что нет пока – как на духу.
Если кто начнёт расспрашивать про счёт, –
Посчитаю рёбра с кольцами в паху.

Сколько раз я падал – столько: перелом,
Никогда не нарушается баланс.
Мне б в бухгалтеры податься – но потом.
А пока – ещё не вечер. Дайте шанс.

Номер 22:

Мариуполь, Закарпатье – два конца.
Между ними – шанс протаптывать края.
После Лужного шли поиски лица.
Был Кирюхин, был Мамедов, был там я.

Не сложилось, не срослось, не повезло.
Этот Ужгород, как танцы «Тем, кто за...»
Только я старался, чтоб судьбе назло.
И, о чудо – возвращение назад.

Мне хоть слева или справа – всё равно.
Вот и Лига, неужели попаду?
Будет вам кино, вино и домино...
Но чего-то повредил в бедра заду.

Говорили: три недели лишь всего.
Но вернулись: кто аппендикс, кто в паху.
А со мной опять чего-то не того.
Снова кутаться в доху мне на меху?..
Ничего, ещё узнают, кто есть ху...

Номер 24-32:

Мы по-русски понимаем лишь один.
Хоть нас двое. И за это светит штраф.
Вместе номер делим, спим, грустим, едим.
И аппендикс режем мы на брудершафт.

Получилось очень быстро, как в кино:
Съел чего-то – шприц – наркоз – зажим – домой.
Словно где-то в кабаке иль в казино:
Фейс в салате – отоспался – снова в бой!

Но одно лишь непонятно. Разъяснять
Кто возьмётся? С толком, с жестом, с расстановкой.
А зачем нам тот аппендикс вырезать?
Может проще, как обычно, марганцовкой?..

Тишина. Ответа не было и нет.
Ну, да ладно, заросло, как на собаках...
Никому не скажем маленький секрет
(Пусть не держат за неграмотных, однако),

Что совсем то был и не аппендикс даже
(Почернел чего-то врач как антрацит).
Но не бойтесь. Мы узнали, но не скажем:
Не аппендикс это был – аппендицит!..

Мужчина лет сорока (в спортивном костюме, на плечи наброшен пиджак):

До отказа переполнен лазарет...
Так мечталось два состава мне иметь.
Есть один пока, второй сошёл на нет:
Здесь лежат и вместо тестов стали петь.

Ничего, вот оклемаются, тогда:
Тренировки, на замену до поры...
Ой, забыл, совсем с заменами беда:
Лишь надумаю – уже конец игры.

Ветераны! Подобралась здесь нас рать.
Все красавцы, все орлы, как на подбор.
Мне казалось, на команду вам... опять.
Но глаза горят, как будто «Марибор»

Вдруг какой-то нас обидел в этот раз,
И нам нужно вновь воспрянуть из руин...
Пусть в Голландии судья был... и без глаз,
Но в душе – грудною жабою Турин...

Ничего: все как один, один за всех!
Мушкетёры и гвардейцы короля,
Что известен всем под именем Успех...
Так отбросьте костыли – и на поля!..

Италия, Шотландия, Сеул иль Киев-град,
Мне выпало немало там смотрин.
Но...
Про вас я позже помнить, конечно, буду рад.
Пока ж на белом свете
Пока на белом свете
Пока на этом свете
Есть Турин.

Мужчина немного старше (но ниже, с цепким, оценивающим взглядом):

Два бразильца, серб, хорваты (тоже два),
Марокканец... (вспомнил: серб уже играл).
Что тут странного, ведь кругом голова –
Надо срочно всё, немедленно, вчера.

Мимо сроков, с жеребьёвки, сквозь интриги
Привозил. Не «рупь-пучок» – глядим, считаем.
После лысого кошмара прошлой Лиги
Мы Годзилл в мешке уже не покупаем.

В лазарете – где-то взвода половина.
Остальные, с перепугу морща скальп,
Продавались на виду всего Турина...
Стадион с названьем мерзким «Дуля Альп»

Позволял себе смеяться, зубоскалить.
Ничего, последним скалишь – целы зубы...
А кто вздумает на сторону фискалить –
Объясняться будем вежливо, но грубо.

Приуныли? Не пугайтесь – это шутка.
Посмеёмся и похлопаем в ладони.
Только если вдруг найдётся...
Просто утка
Будет в прессе про аренду в «Оболони»...
Кстати, тему мы задели – только тронь:
Был Турин. Но перед этим – «Оболонь»...

Хорватия, Румыния, София и Белград,
Вы помните меня со всех сторон.
Но...
Про вас я позже помнить, конечно, буду рад.
Пока же буду помнить,
Пока же я запомню,
Пока же я запомнил
«Оболонь».

Костыли отброшены - танцуют все. Потом выстраиваются в хор. На заднем плане появляются: военный оркестр, Александр Пономарев с микрофоном, Руслан Пономарев с шахматной доской и Олег Скрипка с баяном. Все поют:

Нас не нужно жалеть. Ведь и мы б никого не жалели.
Мы пред шефом и шефом, как пред Господом Богом чисты.
И пускай порыжели трофеи и мы поседели, –
Расцветают в команде последних селекций цветы.

Мы заждались успехов. Проходит четвёртая осень.
Наши девушки плачут, и болельщики молча грустят.
Где команда-звезда? Та, что людям надежду приносит.
Нет путей к отступленью, дальнейшего нам не простят.

Это наша судьба, это с ней побеждали мы грандов,
Поднимались к вершинам, сражений не зная простых...
Нас не нужно жалеть – надо просто поверить в команду,
И в лицо не плевать ей зияньем сидений пустых.

И тогда мы вернемся. Туда, где заветные цели.
Где весною из лучших – к вершине восходит один...
Нас не нужно жалеть. Ведь и мы б никого не жалели
Для тебя, наш болельщик, единственный наш господин...

Написано 05.10.2002