Почти рождественская история

Это скорее воспоминания рефлексирующего интеллигента не первой молодости. Из цикла "музыка навеяла". Так и тянет написать, что все действующие лица и события не имеют никакого отношения к реальности. Но к сожалению (а в чем-то и не только) это не совсем так.

Это было так давно, что иногда кажется, будто это было в прошлой жизни. Хотя, скорее всего, это как раз было в жизни настоящей.
Еще даже не было Московской Олимпиады, правда, подготовка к ней шла полным ходом. И солнце светило ярче и как-то наивней, хотя, наверное, просто наивней были его созерцатели. И город Днепропетровск, такой большой по площади и совершенно секретно закрытый для любой вражеской мухи, вашему покорному слуге, приехавшему из недалекого Днепродзержинска, тогда казался чем-то загадочным, как улыбка Чеширского кота из недетской сказки. Вроде и Днепродзержинск даже тогда был отнюдь не Хацапетовкой: как-никак родина здравствующего Ильича, да и население под 300 тысяч, - но Днепропетровск - это другое. Это - приобщение. Когда на "тракторном" заводе ЮМЗ начинали испытывать очередное межконтинентальное изделие, то об этом совершенно секретном факте знал весь город, потому что СЛЫШАЛ сам процесс. И ощущал приобщение. И Днепропетровский университет - это тоже было приобщение. В атмосфере воинствующего провинциального снобизма со столичными (пусть и совершенно секретными) претензиями это был островок (какой островок - разбросанный по всему городу архипелаг!), но снобизма еще более высокой пробы.
И многое было внутри и во времена этого архипелага, но этот день отметился в памяти особняком, даже с учетом местами помутневших от времени обстоятельств. В тот день группа (уместнее сказать: боевая группа) еще мало знакомых первокурсников впервые новым коллективом посетила футбольный матч. Уж и не вспомнить, кто играл, да и не суть важно это. Важен процесс, как высказывался о любви один известный гусар в чине поручика. Тогда процесс любви к футболу начался, как водится, с выяснения отношений. Выяснилось, что у одного нашего коллеги по кличке Нос имеется солидный набор атрибутов, включая трубу, трещотки, знамя и пр. (за пр. скрывается еще длинный список). Это имелось в квартире, а еще комплект речевок - в голове. Недостача наблюдалась только в вопросе живой силы. Ближе к концу дня эта недостача была устранена.

Следует заметить, что Нос представлял собой юношу под 2 метра ростом, мастер спорта уже и не помню по чему, и абсолютный флегматик. Паузы между словами достигали заметных размеров, причем одним из соседних слов было, как правило, слово "понимаешь". Некоторое ускорение наблюдалось только после первых 0.5 литра, но нельзя сказать, чтобы радикальное. Правда, это касалось только слов, но никак не действий. Антиподом выглядел некто Суслик, ростом полтора метра в коньках и на велосипеде, никаким спортом, кроме литрбола, не занимавшийся, но заводной с пол-оборота, причем ни коньки, ни велосипед уже не требовались. Вообще говоря, участников было много. Но из действующих лиц можно выделить импозантного юношу со странным прозвищем Шляпа. Или, более уважительно, Шляпс. Плотной комплекции и интеллигентного вида с роскошными усами, он получил прозвище после похода на дискотеку. Когда для солидности одел шляпу. По окончании увеселительного действа, стандартным образом перешедшего в драку, выяснилось, что ему на новую шляпу кто-то наступил, причем пострадавшая шляпа при этом находилась на голове. Кстати прозвище это приклеилось на всю оставшуюся жизнь, и даже его будущая супруга, сразу после представления публике в этом качестве, незамедлительно получила прозвище Шляпсондра. Или, более уважительно, Шляпуся. Еще должен быть упомянут некто Сундук. Но скорее как хозяин большого, действительно полкового, барабана. Остальные, включая вашего покорного слугу, - массовка. Точнее, группа поддержки.

Стадион "Метеор" располагался в 100 метрах от "тракторного" завода ЮМЗ, что делало его в некоторой мере тоже причастным. Хотя бы даже тем, что вплоть до глубокой перестройки Днепр все международные матчи играл в неблизком Кривом Роге, дабы иностранные гости не увидели совершенно секретный забор. В те времена не только солнце светило ярче, но и менты были добрее. Во всяком случае никто тебя не ощупывал на предмет наличия емкостей с жидкостями (хоть в дипломате неси - что мы и делали). И народу ходило немало, хотя до первого чемпионства Днепра еще было более четырех лет. Короче, наш коллектив, абсолютно трезвый, за исключением одного (о чем позднее), честно отстояв очередь за билетами, направился к воротам. На подходе выяснилось, что где-то потерялся Нос. Поаукав и порыскав в окрестностях, коллектив, справедливо решив, что семеро одного не ждут, направился к "проходной". Тем более, что Суслик постоянно твердил: "все путем, Нося по любому просочится". И точно. Пройдя на "охраняемую территорию", мы вскоре обнаружили Носа, о чем-то беседующего со стражами порядка. Как выяснилось впоследствии, отстав от коллектива, Нос не отчаялся, опять же не стал покупать еще один билет, а решил чуть в сторонке тривиально перелезть через забор. Все бы ничего, но с другой стороны забора, аккурат в этом месте, стоял милицейский "бобик", на крышу которого он и десантировался с забора. Когда мы подошли к группе дискутирующих, Нос как раз что-то очень медленно объяснял про стаю бешеных собак, которая загнала его на забор, с которого он и свалился прямо на транспортное средство уважаемых стражей порядка. Как это ни смешно звучит сейчас, но, предъявив билет на Носа, а заодно для солидности мое удостоверение начальника дружины курса (был такой грех, - правда недолго), - нам удалось вызволить коллегу из рук народной милиции. Все-таки добрее тогда были менты, добрее...

Но вот мы наконец-то на своих местах. И сразу приступили к ритуалу. Первая должна была быть принята одновременно с начальным свистком судьи. Дальше - по обстоятельствам, но первая должна была быть синхронизирована со свистком. Это - святое. Потом началась игра. Кто играл - не суть важно, да и не помню. Помню как закончилась (довольно быстро) первая бутылка. Ее тут же запустили под лавочку, и она, в полном соответствии с физическими законами, по бетонному скату устремилась в сторону первого ряда. Где и разбилась о бордюр, перед самыми носами сидящих в первом ряду солдат и ментов. Главный в ряду мент поднялся, оглянулся, напряг мозги в попытке вспомнить школьный курс геометрии, попытался мысленно провести перпендикуляр от места разрушения стеклянной емкости в сторону верхних рядов, чтобы где-то на этом перпендикуляре обнаружить злоумышленника. Но рядов было много, да и другие бутылки начали аналогично разбиваться в разных местах бордюра. Причем довольно быстро этот перманентный процесс достиг частоты, присущей модному тогда стилю "диско" и всегда модному строевому шагу, т.е. около 120 ударов в минуту. И мент с задатками Пифагора свои тщетные попытки прекратил. Потом, уже где-то после четвертого-пятого запускания бутылки в последний путь, Нос нетвердым уже взглядом первым заметил несколькими рядами ниже некоего юношу, усердно размахивающего флагом. Таковых, с флагами, было много. Но у этого на флаге цвета были какие-то не такие, да и написано было "Зенит". Причем играли явно не с Зенитом, и даже не с российской командой, а вроде с каким-то Кайратом-Араратом (признаюсь, тогда это казалось почти одним и тем же), но какая разница. Кто тут будет соображать, каким образом на трибуны затесался болельщик команды из города на Неве. Нос очень медленно раскрыл дипломат Суслика, где среди непочатых бутылок невинно покоилась половинка белого силикатного кирпича, еще медленней, тщательно, даже любовно, завернул его в газетку, и как бы нехотя, как бы с сожалением сказав: "а это еще что за Никола Питерский?" запустил снаряд в голову упомянутого Николы.

Тому повезло. Как раз в это время на поле нарисовался какой-то опасный момент, и несостоявшийся труп на свое счастье за миг до встречи с "оружием возмездия" успел вскочить. Поэтому газетка (вместе с начинкой) встретилась в своем полете не с затылком, а попала как раз между лопаток. Тоже больно, но отнюдь не смертельно. "Питерский" возмущенно обернулся. Его лицо при этом выражало самые серьезные намерения. Но, довольно быстро вычислив источник поступившего механического сигнала, он эти намерения как-то смягчил. И только где-то даже дружелюбно поинтересовался: "вам чего, делать нечего?". На что получил аналогичный по дружелюбию ответ: "еще раз махнешь зенитовским флагом - им накроют твой гроб". "Мужики, вы че, Днепр - это же общество Зенит" - буквально взмолился фальшивый питерец. И тут на лицах всей нашей компании отразилась нешуточная работа мысли. Все взвешивали весомость аргументов с обеих сторон. Первым логическую задачу решил Суслик. Решение он сформулировал в виде вердикта: "Хрен с тобой - наш будешь". А Шляпс, как раз разливавший очередную порцию, практично добавил: "Мужик, иди сюда. Стакан есть?"
Кульминация впервые наступила к концу первого тайма. На свет божий был извлечен большой барабан Сундука. На котором Нос начал исполнять какую-то замысловатую композицию из репертуара ведущих рок-групп Мозамбика. Но это почему-то не понравилось рядом стоящему менту - видимо в музыке он предпочитал другие стили. Со словами "нечего тут..." он самым наглым образом реквизировал музыкальный инструмент и тут же куда-то свалил. До Носа дошло не сразу. Когда наконец дошло (уже свистнули на перерыв), он со словами "это не мой барабан, это Сундука барабан" направился за справедливостью в ментовское помещение на стадионе. Его пытались удержать (что было нереально), поэтому коллектив двинулся следом. В стадионном "очаге культуры" представление было недолгим. Нос вошел первым со словами "отдайте барабан, ироды". Почему он начал использовать патриархальный сленг - непонятно. Следом протиснулся Суслик, и начал скороговоркой объяснять, что это полковой барабан такого-то номера и такого-то знамени мотострелкового полка, который освобождал наш город. При этом размахивая дедушкиным удостоверением участника войны. Менты оказались в недоумении. Все решила еще одна фраза Носа: "Вы что, не чтите память павших бойцов?" Это уже было серьезно. Память павших бойцов положено было чтить. Как раз приближалась очередная годовщина. Барабан, чуть ли не с извинениями, вернули. Только попросили отложить на время музыкальные упражнения.

Мы вернулись на трибуну. Самым довольным был Суслик. Он твердил, что по жизни везунчик. Что он в принципе не может никуда влететь. Столько раз уже выходил сухим из воды. Вот и дедушкино удостоверение таскает. Да и куча других приемов есть.
И точно. Когда чуть позже, а точнее 15 февраля 1980 года, после того, как сборная СССР по хоккею проиграла американцам на Олимпиаде, а у нас как раз было дежурство по ДНД... Тогда, после принятия ну уж совершенно лошадиной дозы, Суслику захотелось заняться наведением общественного порядка. Но объекты для этого он выбрал не совсем удачно. Ими оказались не менее нетрезвые члены оперативного отряда с соседнего факультета. И поскольку их оказалось больше, к тому же с ними были рации и менты... Поэтому по окончании "наведения общественного порядка" (в смысле драки) не мы их повязали, а они нас. Всех, кроме Суслика. Этот везунчик опять успел свалить. А с нами потом долго разбирались. Моя объяснительная: "За обедом, перед дежурством по ДНД мы со студентами такими-то в столовой такой-то выпили по бутылочке пива, что впоследствии и спровоцировало наличие запаха алкоголя, коий был идентифицирован в отделении милиции как состояние опьянения, которого физиологически на самом деле не было. И когда толпа пьяных хулиганов начала зверски избивать нашего товарища, мы были вынуждены..." Короче, текст моей объяснительной ходил по рукам, как выступление Веры Засулич на суде. И если бы у Шляпса не было папы-доцента... То проходить бы тогда нам дальнейшее обучение в сапогах. И хорошо, если где-нибудь под Кушкой, а не под Кандагаром или Гератом.
Но я отвлекся. Во втором тайме не было ничего интересного. Не считая того, что Днепр таки выиграл. Какая разница у кого. Да везунчик Суслик долго жаловался, что хочет писать. И на настойчивые предложения использовать для этого карман в конечном итоге почти согласился. Только вместо кармана использовал очередную опустевшую стеклянную емкость. Которую после этого запустил в традиционный последний путь к бордюру перед первым рядом. И в этот раз привычный "дзинь" сопровождался победной иллюминацией из золотистых брызг.

"Хорошо что есть на свете эта радость - путь домой". Строка из популярной тогда песенки. Путь домой пролегал через балку прямо к универмагу "Славутич". Так было короче. Плюс по пути имела место быть забегаловка типа "Стекляшка". Наши горючие запасы иссякли с финальным свистком судьи (тоже традиция). А организм требовал дополнительных ресурсов. Уже на подходе к заведению мы были приятно удивлены. Несмотря на футбольный матч, двери были открыты. Правда из проходящей публики никто в них не заворачивал. Но какое это имеет значение? Первым в двери со словами: "У вас тут наливают?" протиснулся Суслик. Остальной коллектив следом. Последним зашедший Нос с порога выдал очень длинную для него фразу: "Нету команды лучше Днепра, лучшему клубу союза - ура!". И тут мы начали соображать, что чего-то не то. Возле стойки сгрудилось человек 15 ментов, которым как раз уже было налито. Буфетчица успела испуганно запричитать: "Закрыто, закрыто, не видишь - спецобслуживание". Мы видели. Но было поздно. Два мента помоложе да пониже званием тут же вцепились в Носа (он ближе всех продвинулся к стойке). Видимо старший мент глянул на Носа с сожалением и философски изрек: "Тебя в кутузку забрать? Или как?.." Судя по всему, Нос (да и мы все) предпочитал "или как". Но чисто автоматически он еще выдал в эфир: "Что, за правду забираете?!. Нет таких законов! Я же правду сказал!"
За правду в советской стране не забирали. Находили другие формулировки. При этом, как правило, очень больно били. Мы начали на всякий случай медленно включать задний ход. Но Нос оставался в руках супостатов. И тут вперед выдвинулся Шляпс. И произнес хорошо поставленным голосом сына доцента: "Этот - со мной. Мне надлежит его доставить по назначению. Я уполномочен." Офонаревшие молодые менты отпустили Носа. Шляпс схватил его за локоть и молча потащил к выходу. Мы уже были за дверями, когда умудренный старший мент лениво бросил вдогонку: "Слышь ты, уполномоченный. Даю 5 секунд." Мы не возражали. Пять - не пять, но секунд через 105 заведение вместе со своими огнями уже скрылось в вечерней мгле.

Прошли годы. Кажется, что немного, хотя на самом деле больше. По окончании универа мы еще одно время встречались. На футболе или просто. Потом все реже. Потом только пять лет окончания. Десять. Пятнадцать... На пятилетие многие хвастались, кто удачно женился (или удачно отвертелся от этого) и кто удачно продвинулся по службе. На десятилетие хвастались, у кого навороченней тачка и дача в более престижном месте. На пятнадцатилетие - кто удачней развелся и у кого более талантливые дети. Все достаточно солидно. Но что-то оказывалось безвозвратно утерянным. Может быть наивность и глупость. А скорее всего просто беззаботная юность. Оставшаяся в той, другой жизни.
И только один раз мы встретились "вне графика". На похоронах "везунчика" Суслика. Его нашли убитым в 100 метрах от стадиона Метеор. На утро после какого-то проходного матча нынешнего Днепра. Как там было и кто с ним был - так и осталось неизвестным.
А мы продолжаем жить этой жизнью. С этими проблемами, в этом замкнутом колесе событий. Все чаще забывая о том, что было в той, прошлой жизни. Хотя, наверное, это как раз было в жизни настоящей...


Написано и впервые опубликовано 30.12.1999 специально для гостевой «Бессарабские ворота» Ukrainian Ranger'а (к сожалению, в настоящее время не существующей).